Устройство камбуза на парусных кораблях. Камбуз - Что это такое и с чем его едят (15 фото)
Всем здравствуйте. Меня зовут Дима (или Дми́тро (ударение на «и»), как меня большинство называли на корабле. Это пост, в котором я хочу показать вам один из дней проведенных на круизном лайнере Carnival Dream в качестве работника ресторанного сервиса. Предисловие: Я выбрал этот день не случайно. Позже вы узнаете почему.
Позиция assistant waiter (помощник официанта), включает в себя много обязанностей и смены места работы (начиная от работы в столовых для обслуживающего персонала, room service (доставка еды в каюты) и заканчивая работой на 10-й палубе где находятся разного рода буфеты, пиццерия, бутербродная и т.п.). Под конец моего контракта я работал в т.н. «bistro team». Этот день показывает жизнь (работу и отдых) помощника официанта, который работает в bistro team.
В зависимости от дня (стоим мы в порту или целый день в море) я просыпаюсь по-разному, но, как правило, за полчаса до работы. Очень тяжело вставать в пол 6 утра, поэтому пока поднялся уже почти без четверти.
Каюты у нас маленькие, но места хватает. Я умылся и одеваюсь на работу
Почти стандартная картина - мои сотрудники пришли пораньше в room service (где в операторской мы отмечаемся) и пьют кофе (или уже попили и ждут тех, кто еще пьет). Это девчонки с Украины
Ночная смена room service во всю работает. А я ухожу с 6-го этажа на 3-й, где находится main galley (главная корабельная кухня + посудомойки).
На линии нас ждут уже около 200 заказов. Гости накануне вечером вешают на дверные ручки заказы для завтрака, где указывают, что они хотят, количество, время доставки, свое имя и номер каюты. Ночная смена «рум сервиса» (на которой я когда-то тоже работал) расставляет подносы с салфетками, на них кладут карточки с заказами, кружки, ложки, хлопья, сахар, стаканчики для сливок - все согласно заказам на карточках. Мы уже по очереди берем заказы и докладываем остальное (йогурты, кофе-чай, бананы, хлеб, масло, молоко и т.д.). Карточки с заказами раскладываются по времени (как правило с 5:30-10:00).
Коридор с каютами гостей, по которому я несу заказ. В этот раз мне выпал заказ в переднюю часть корабля. Поскольку место, с которого мы берем заказы, находится ближе к задней части корабля, мне приходится идти почти через весь корабль, а это неблизко. Но я люблю такие заказы, потому что я могу возвращаться по открытой 4-й палубе и немного отдохнуть.
Заказ доставлен, мне даже чаевые неплохие оставили ($4). Отличное начало дня! (но, к сожалению, мне потом не очень везло с чаевыми). Надпись на карточке «Rise and Shine» - недословно «проснись и пой» по-нашему.
Вот эта открытая четвертая палуба. Слева спасательные лодки, свежий воздух…
… остров Сент Мартин на горизонте, а значит подплываем.
Иногда я возвращаюсь и другими палубами (внутри корабля)
Sent Martin - вид с палубы нашего лайнера
Все заказы разнесли - сносим остатки запасов назад в Room Service
Ах да, перед каждым началом работы и после окончания работы мы отмечаемся в специальном аппарате. На часах 9:31
Иду в свою каюту А-561
Переодеваюсь быстро и в 10 утра мы с друзьями уже за пределами корабля
В порту много народу, так как стоит 4 больших корабля, один из которых Oasis of the Seas - самый огромный лайнер в мире. Девчонки в зеленом предлагают попробовать кокосовый коктейль. Я его пробовал ранее, но у меня традиция всегда брать эти бесплатные пробнички. Поскольку это мой последний Сент Мартин (ну и порт вообще) на этом корабле, то я купил себе целый стакан этого вкусного «coconut smoothie».
Мы идем на пляж (один из немногих наших портов, где пляж находится относительно недалеко, и туда можно дойти пешком).
Перед тем, как пойти купаться, мы решили посидеть в интернете. Wi-fi ловит от того бара Honky-Tonk. На фото мои друзья.
Сегвэи (Segway) довольно популярны тут (я сам однажды катался).
Наконец-то мы пошли купаться и прыгать с пирса..
Вдалеке видны круизные корабли (в т.ч. и наш - первый)
Потом мы отправились прогуляться по улочкам Филипсбурга. Кто-то фотографировал девчонок, я тоже решил (многие из них даже позировали мне, как оказалось.
По дороге на корабль я заметил горных козликов. Я и раньше их видел иногда и очень хотел, чтобы они мне попались в этот день, и к счастью…
Пора назад на лайнер. Впереди 2 дня в море.
Конечно, голодные мы сразу побежали в столовку, но увы опоздали на 7 минут. Линия пуста. Время 13:37.
Но у нас там работают знакомые и они дали кое-что поесть.
Еще в этот день для всего персонала были открыты водные горки. Я перед этим уже был несколько раз, и не хотел упустить еще одну возможность.
Остался еще часок до начала работы, я решил послушать музыку, но, конечно же уснул. К счастью, я всегда завожу будильник на такой случай.
Очередной «Clock in» перед началом работы.
Вечером все из bistro team работают на 10-м этаже который называется LIDO, где находится ресторан Gathering. Это как раз то место, где собраны буфеты и разные заведения быстрого питания. Хотелось бы заметить, что вся еда на корабле бесплатная (то есть входит в цену круиза), поэтому гости едят много.
Большинство официантов занимаются уборкой столов после гостей. Моя работа заключается в группировании стаканов и кружек и пополнение станций с напитками. Работа не очень тяжелая, но она есть постоянно, без остановок. Часто приходится мыть чашки самому (при помощи посудомоечной машины, конечно же), когда посудомойщикам не хватает времени заниматься чашками.
Вот наша типичная станция с напитками (beverage station), которых есть 6. Здесь аппарат с соками (но вечером только лимонад и холодный чай), аппарат со льдом и водой, машина для приготовления кофе (обычного и без кофеина) + горячая вода для чая и еще есть аппарат для приготовления горячего шоколада. Я должен их всех пополнять и вытирать.
Вид на заведение. Внизу видна линия, которая открывается в 6 часов вечера.
Oasis of the Seas отплывает - захватывающее зрелище. Люди машут друг другу с лайнеров.
Мне надо было отлучиться в туалет - я пошел по гостевой зоне. Уборка номеров в полном разгаре.
Вид с 9 этажа на 3-й (лобби).
В 21:00 у меня ужин. В столовой для персонала уже ничего нет (и мои еще недавние сотрудники убираются полным ходом), поэтому я взял еду с ЛИДО (там, где перед этим работал).
Также на нашем корабле по средам в 10 часов вечера проводится такая развлекаловка для гостей, как мексиканская фиеста. Это в основном массовые танцы + какой-то конкурс. Это все происходит на 10-й палубе, поэтому я вышел из ресторана к бассейну, чтобы заснять.
Также по средам в 11 часов открывается мексиканский буфет. Это очень красиво, хотя и больше работы для официантов, ну и для всех остальных тоже. Индианец изо льда.
А этот вырезанный из арбуза…
В 23:00 приходит другая смена и нас «команду бистро» отпускают на отдых. По дороге в каюту. Кто-то играет в пинг-понг.
Я переоделся и пошёл в тренажерный зал позаниматься немного. Я хожу в гостевую тренажерку, которая находится на 12-й палубе. Возле лифта стандартные объявления.
Решил еще пойти в столовую. В это время у нас «полуночник». Из этого всего мне хочется только рыбу (лосось и тунец), что я обычно и беру…
… но я отказался, поскольку не рискнул мешать рыбу и недавно выпитое молоко. Пошел обратно в каюту.
День был длинным. Время спать. Завтра в 7 на работу.
Довольно часто в ресторанах или кафе можно встретить блюда якобы из корабельного меню.
Ну там Щи краснофлотские или Матросский борщ ну и еще разное в этом роде.
Однако почти все эти блюда совершенно не похожи на то, что долгие годы было в меню у настоящих моряков.
Кок на судне это персона не рядовая.
Матросская еда конечно не состояла из сплошных деликатесов, но была питательная и зачастую довольно вкусная. Учитывая что во времена парусного флота были серьезные проблемы с сохранением продуктов длительное время, это были блюда приготовленные в основном из солонины и соленой рыбы которая могла храниться в бочках по нескольку месяцев и овощей, таких как капуста, картофель, морковь, свекла и лук, масло и некоторые фрукты.
Хлеб тоже не продукт длительного хранения, поэтому на кораблях были запасы сухарей, а позднее макаронов. Специально для морской кухни был изобретен способ консервирования мяса и рыбы. Но из этого довольно ограниченного ассортимента продуктов судовые коки на камбузе готовили несколько видов блюд которые были почти одинаковые на корабля, ходивших под флагами разных государств.
Вот небольшое меню флотской кухни длительное время бытовавшей на российских кораблях.
Первое блюдо это Щи или борщ. Мясо, картошка, капуста, морковь и лук. Щи готовятся очень просто. Мясо заливают водой и варят почти до готовности, затем добавляют картошку и соленую капусту. Морковь и лук зажаривается на хлопковом, подсолнечном или оливковом масле и добавляется перед окончанием приготовления.
Если к этому добавить свеклу, то это будет борщ. Свеклу лучше тоже обжаривать вместе с луком и морковью. Добавляют специи, перец и лаврушку. Очень вкусно есть с горчицей или со сметаной. Можно украсить мелко порезанной зеленью.
Второе блюдо надолго вошедшее в меню моряков это макароны по-флотски. Макароны варятся отдельно и подсоленной воде. После варки промываются. Лук поджаривается на растительном масле, к нему добавляется отварное прокрученное на мясорубке мясо, можно использовать и консерву. Добавляют специи и этот обжаренный с луком фарш перемешивается с макаронами.
Что пили моряки?
Ну в нынешние времена это компот или кисель. Любопытно что моряки первые пристрастились к таким напиткам как чай, кофе и какао.
А вот несколько веков назад у моряков были свои особенные напитки. Помните из книг про знаменитого Флинта: Йо-хо-хо и бочонок рома. Вот, вот. Это самый ром и был любимым напитком моряков в те далекие времена. Даже в контракте который подписывал моряк фрахтуясь на корабль было записано что моряку ежедневно была положена порция рома.
Но в середине XVIII века английский адмирал Нельсон Вернон этот порядок нарушил. Он приказал ром разбавлять водой. Конечно это было не так вкусно и в это пойло стали добавлять лимон и сахар. А если это разогреть, то это было и вкуснее и действовало куда как сильнее. Но моряки все равно были недовольны адмиралом и называли его Старый Грог за его постоянную привычку ходить на палубе в непромокаемом плаще, называемой «грогрем». Со временем прозвище Нельсона Вернона сократилось до одного слова Грог, а позже оно стало и названием напитка. Так появился ГРОГ.
Острые на язык моряки именовали крепость грога по сторонам света. Норд обозначал чистый ром, а Вест чистую воду. Так что грог крепостью норд-вест представлял ром наполовину разбавленный водой. А норд-вест-норд содержал 2 части рома и одну часть воды. Вест-норд-вест это две части воды и только одна часть рома…
Традиция включать в рацион моряков спиртное в какой то мере сохранилась и сейчас. Ну не стоит напоминать о фронтовых ста граммах. А вот на подводном флоте до сих пор в меню есть сухое вино. Как говорит медицина это очень полезный напиток, конечно если его употреблять в меру. Вино снимает усталость, переутомление, оно тонизирует и способствует хорошему пищеварению. К тому же оно обладает и бактерицидными свойствами. Очень популярен у флотских глинтвейн – это красное столовое вино с сахаром и пряностями, гвоздикой и корицей.
Пьют его в горячем виде, медленно, маленькими глотками, иногда с крепким горячем чаем. Прекрасное средство от простуды. Приятного аппетита)))
Достаточно простоять сутки на камбузе, чтобы потерять интерес к творогу, сметане, к первому, ко второму. На камбузе можно есть только компот. Он из сухофруктов. Там разве что только червячок какой-нибудь сдохший плавает, или, на худой конец, вестовой в лагун рукавом залезет…
А. Покровский «Творог»
Камбуз – это кухня на корабле, для тех, кто не в курсе. В нём готовят то, что на флоте называют едой.
С камбузом я познакомился на военных сборах после пятого курса института. Это когда студенты целый месяц играют в солдатиков, в нашем случае матросиков, чтобы после этого гордо прижать к груди автомат и произнести слова присяги, а, защитив диплом, не менее гордо именоваться офицерами запаса. До этого они вынуждены целых три года идти на ещё более немыслимые жертвы: один день в неделю ходить в голубых тужурках и не опаздывать в эти дни к первой паре. И всё ради того, чтобы не отдавать два года своей жизни Родине, а если и отдать эти годы, то хоть с более весомыми погонами.
Слово «камбуз», конечно же, и раньше знал, и что оно означает тоже. И ожидал даже, что на учебном корабле «Перекоп» придётся столкнуться с неким подобием отсутствия комфорта, хотя наши сборы по сравнению с настоящей службой можно смело назвать отдыхом в пансионате с прекрасным видом на Петровскую гавань города Кронштадта. Тем не менее, камбуз произвёл на меня неизгладимое впечатление, затмившее собой шуршание под койками крыс, аромат девятнадцати пар носок в кубрике, «собачью вахту»1 и храп с соседних коек. А ещё на корабле есть гальюн, но, так и быть, совсем уж о грустном не будем.
Стоит упомянуть о самом корабле. «Перекоп» – корыто восьми тысяч тонн водоизмещения, построенный в социалистической Польше, был, что называется «неходовым». То есть в море он не ходил. Техническое состояние не позволяло. Зато оно позволяло принимать на борт всяких курсантов в количестве до четырёхсот голов, проходящих «корабельную практику», и по этому поводу гордо именоваться кораблём первого ранга, хотя по водоизмещению корабль на этот самый ранг не тянул. Экипаж «Перекопа» состоял из десятка офицеров и двух десятков «нижних чинов». Из ста семнадцати положенных по штатному расписанию. Последние были поголовно «годки» в звании не ниже старшего матроса.
Рядом с «Перекопом» был ошвартован его систершип «Смольный». Он в море ходил, имел полный экипаж, и вскоре после начала наших сборов свалил в Германию с грузом кадетов на борту. Третий пароход из их серии – «Хасан» давно пошёл под резак.
И вот на «Перекопе» появились мы – студенты Корабелки. После погрузки на корабль разношёрстной толпы с баулами явно гражданской наружности, эту самую толпу заставили переодеться в осточертевшие голубые куртки, которые приходилось носить в те дни, когда нельзя опаздывать к первой паре, и назвали ротой курсантов. Мальчиками в голубом нам предстояло быть ещё несколько дней, после нам выдали рабочие платья. Наш взвод поселили в кубрик на третьей палубе по левому борту, иллюминаторы, как я уже говорил, открывали вид на Петровскую гавань.
Сразу же после заселения началось распределение нарядов. Их было довольно много: дежурный по роте, дежурный по столовой (назначались из командиров отделений), дневальный (два человека), накрывальщик-мойщик посуды (два человека) и, наконец, рабочий по камбузу (два человека). Если учесть, что почти каждый день был наряд «на картошку», половине роты скучать не приходилось.
Наш комвзвода Дима, не мудрствуя лукаво, сразу определил меня на камбуз вместе с ботаником Андрюшей с кафедры ядерных установок. Целый месяц тот преследовал меня, стабильно являясь моим напарником по всем нарядам. Всецелое пребывание в собственном внутреннем мире, стойкое неприятие мира внешнего в сочетании с неимоверным занудством делали Андрея чрезвычайно тяжёлым в общении.
- Ну, Андрюха, пошли вкалывать, - сказал я ему, и мы отправились на камбуз, в распоряжение старшины второй статьи Жени, занимающего на корабле высокую должность кока.
Идти далеко не пришлось. Камбуз находился как раз напротив нашего кубрика по правому борту. Предваряло его небольшое помещение с ванной, аналогичной тем, в которых люди совершают омовение, а здесь же она была предназначена для складирования чищеной картошки. Тут же были три мешка с корнеплодом, ожидающие ритуала чистки. Сам камбуз оказался просторным помещением со стенами из белого кафеля и грязно-коричневым опять же кафельным полом. Вдоль борта располагались разделочные столы, напротив них, ближе к диаметральной плоскости ровный ряд больших металлических котлов, а у носовой переборки плита, пенёк для рубки мяса, окошко в столовую для передачи пищи и большая автоматическая мясорубка. В довершении ко всему из угла раздавались какие-то псевдо-музыкальные звуки, там стоял магнитофон.
Среди всего этого великолепия помимо нас с Андрюхой я заметил ещё четверых живых существ: маленького белобрысого кока Женю в белом одеянии, двух матросов в тельниках и большого рыжего таракана, ползущего по плите в направлении норд-вест. Мы тут же всецело завладели вниманием троих из вышеперечисленных представителей фауны, лишь таракан продолжал ползти по своим делам, не отвлекаясь на мелочи вроде нас с Андреем.
- Пацаны, вы кто будете? – спросил Женя.
- Да мы вот... С первого взвода... Нас сюда послали… - я тоже слегка растерялся.
- Послали, говоришь. Хорошо, что сюда послали, а не на х… - изрёк Женя, а матросы заржали. – Хотя, один х…, что туда, что сюда. Вы, наверно, курсанты?
- Ага, курсанты.
- Ну и зашибись. Приступайте к работе. Как вас звать-то, кстати?
- Василий.
- Андрей.
- Меня Женя. Это Дима и Олег, - указал он на матросов.
- Ааа… Что делать-то?
- Вот вам швабра, вот ведро, вот тряпка, а вот пол, - тот, кого представили Олегом, указал себе под ноги. – Вперёд.
Андрей потянулся к швабре.
- Подожди ты, ё… твою! – остановил его Женя. – Переоденьтесь сначала. Эти ваши голубые куртки, ведь парадная форма. Испачкаете ведь.
- Повседневная, - поправил я его, и мы пошли в кубрик переодеваться.
Выражение «ё… твою» на флоте вовсе не оскорбление, а просто обращение к человеку, стоящему ниже тебя в табели о рангах, или равному тебе.
Переодеться мы могли только в тренировочные костюмы. Другой альтернативы наш скудный гардероб не предоставил.
- О, другое дело! – сказал Женя, когда мы вернулись в камбуз. – Теперь за работу.
Мы с Андреем переглянулись. Каждый из нас хотел, чтобы пол мыл не он, а напарник. Несколько секунд между нами шла молчаливая борьба, своеобразная игра в «гляделки». В конечном итоге первым не выдержал Андрюха: с печальным вздохом закатал рукава, взял ветошь и окунул в ведро. Затем стал старательно её выжимать.
- Не так! – остановил его Олег.
Мы удивлённо на него уставились.
- Объясняю. Ты, - он указал на меня, - поливаешь из ведёрка палубу, а ты трёшь её шваброй.
Тут Олег с Димой продемонстрировали, как это всё должно происходить. Палуба корабля не ровная, а выпуклая, так корпус прочнее, поэтому вся грязь и отходы производства вместе с водой самотёком отправлялись в дренажное отверстие в палубе у борта, что не стекало само, заталкивалось туда шваброй. Далее по системе сточной воды всё это оказывалось за бортом.
- А теперь так же от самой носовой переборки, - Костя вручил мне ведро, а Андрею швабру. – Исполнять!
С мытьём палубы мы разделались довольно быстро. Андрей довольно неплохо работал шваброй, только слишком торопился, в результате чего я пару раз плеснул ему на кроссовки.
- Теперь что? – спросил я, когда работа была закончена.
- Ничего, - после недолгих раздумий произнёс Женя. – Отдыхайте пока.
Олег принёс откуда-то из подсобки два стула со сломанными спинками для нас, и поставил их между плитой и пнём для рубки мяса. После того, как мы на них уселись, матросы стали расспрашивать нас, кто мы вообще такие, а мы их, как им служится. А служилось им, как мне показалось, неплохо. Жили матросы по двое в четырёхместных кубриках (после нам их показали, не номера люкс, конечно, но, тем не менее), в увольнение отпускали регулярно. «Неустав» на корабле отсутствовал напрочь по двум причинам: во-первых, за взаимоотношениями личного состава тщательно следили офицеры; во-вторых, как я уже говорил, все срочники были «годки», гонять им было некого.
Пока мы беседовали, Женя стоял за плитой и колдовал над нашим сегодняшним ужином. Пару раз он просил нас набрать в большой лагун воды из котла и подтащить к плите. Пока всё было неплохо, за исключением того, что в магнитофоне крутилась кассета любимой жениной группы «Кабриолет». Тот, кто слышал, поймёт, кто не слышал, послушайте и поймите.
Вскоре на камбуз прибежал Костя, исполнявший в тот день обязанности дежурного по роте. Вслед за ним плелись Малой и Лёня-бильярдист. Оба были одеты в тренировочные костюмы.
- Всё, ваша смена закончилась, - обратился Костя к нам с Андреем. – Теперь Малой с Лёней на камбуз заступают.
- Какая жалость, мы только во вкус вошли, - изобразил я огорчение. – Пошли, Андрюха.
В кубрике я переоделся и завалился на койку с книжкой в руках. На сборы я взял с собой томик фантастики Житинского, его как раз на неделю должно было мне хватить, а на выходные нас обещали отпустить домой. Мои новоявленные «сослуживцы» в основной своей массе расселись по банкам вокруг двух столов, на которые в больших количествах были выложены пакеты с печеньем и сдобой, и ждали, когда закипит вода в электрическом чайнике. Несмотря на то, что наши офицеры настоятельно рекомендовали трёхразовое питание в столовой плюс «вечерний чай», процесс поглощения всевозможных булочек и «дошираков» в кубрике в течение всего месяца почти не прекращался. В результате, кое-кто со сборов вернулся изрядно поправившись.
Через пол часа вновь прибежал взмыленный Костя:
- Б..я, парни! Давайте снова на камбуз.
- Опять мы? – удивился я.
- Опять вы. Вы должны там работать до пяти вечера завтрашнего дня. Я просто всё перепутал.
Пришлось отложить книгу и снова переодеваться, а затем искать Андрея, который успел куда-то свалить. Его я нашёл на шкафуте левого борта, где обычно у нас были построения во время поверок. Андрей сидел на кнехте, устремив свой задумчивый взгляд на отходящий от пристани паром.
- Андрюха! – обратился я к нему. – Лафа закончилась. Пошли обратно на камбуз.
- Как так обратно на камбуз?
- Молча. Легко и непринуждённо. Костян всё перепутал, кулибин клёпаный. Наша трудовая повинность завтра до семнадцати ноль-ноль.
- Подожди, тебе кто это сказал?
- Да он сам и сказал. Бляха муха, Андрюха, заканчивай с занудством и пошли работать. И не сиди на кнехте, ревматизм заработаешь.
Андрей продолжал занудствовать ещё минут пять. Наш вышеизложенный диалог повторился ещё раза три. В конечном итоге, я позвал Костю. Тот был по-спартански лаконичен и убедителен:
- Толстый, кончай пи…ть и дуй на камбуз.
Женя и матросы очень удивились, когда мы вернулись вновь, выгнали с камбуза Малого с Лёней и выразили готовность трудиться дальше.
- Это баранизм нашего начальства, ничего особенного, - сказал я им, и они со мной согласились.
Приближался ужин. Мне поручили резать хлеб на всю роту, Андрею – вскрывать консервные банки.
Я подошёл к стеллажу с хлебом, взял белую буханку. Она была наполовину покрыта плесенью, и показалась мне какой-то лёгкой. Повертев буханку в руках, я обнаружил в ней небольшое отверстие. Тогда я разломил её пополам. Мякоть внутри почти полностью отсутствовала.
- Крысы, - услышал я из-за спины голос Олега. – Что, не видел никогда, как крысы хлеб едят?
- Теперь видел.
- Возьми этот хлеб, - он указал на другой стеллаж. – Он вроде получше. А этот чайкам выбросим.
Я выбрал десять буханок «получше». Затем взял нож и аккуратно срезал всю плесень, после чего начал нарезать хлеб ломтями. Когда я справился со своей задачей, пришлось помогать Андрею, тот всё никак не мог разделаться с консервами. Со стороны окошка, ведущего в столовую, уже раздавались возбуждённые возгласы, «жрать давай» или что-то вроде того. Женя распределял по котелкам гречу и кисель, мы их относили к окошку, где передавали накрывальщикам-мойщикам. Вслед за котелками отправили в столовую консервные банки и кисель.
- Сами жрать будете? – спросил Женя. – Вам тут осталось.
- Будем, - ответил я, - конечно будем.
Мы сходили за своими кружками и ложками в кубрик, миски, заменявшие тарелки, нам выдавали. Впоследствии стали покупать одноразовую пластиковую посуду. Руки мы с Андреем вымыли прямо на камбузе, из котла. Вообще, на корабле с водой было очень тяжело, как, впрочем, и во всём Кронштадте. Её давали три раза в день по пять минут как раз в то время, когда весь личный состав должен быть в столовой. Ещё вечером можно было сбегать на ПЭЖ2 и, угостив вахтенного сигаретой, выклянчить воды в душ. Эх, если б знали вы, насколько добрым и услужливым становится русский моряк, если угостить его сигаретой.
Есть нам, пришлось, держа миски на коленях. Зато вместо киселя в наших кружках плескался апельсиновый сок, а вместо тушёнки семьдесят какого-то года выпуска в миске лежала вполне свежая селёдка. Всё это Женя урвал для нас от офицерского ужина.
Наслаждались своим привилегированным положением мы с Андреем не долго. Накрывальщики-мойщики стали возвращать на камбуз котелки, которые нам предстояло отмывать. Сами они мыли только миски, и у них имелись для этого заблаговременно закупленные моющие средства. Мы же должны были мыть котелки и отдирать пригоревшую кашу в лагуне, имея в наличие только холодную воду. В единственном котле, в котором работал подогреватель, вода закончилась, а пополнить её запасы раньше, чем утром не представлялось возможным.
С котелками особых проблем не возникло, после оттирания ветошью, споласкивания и не очень пристального визуального осмотра можно было считать, что они чистые. С лагуном всё вышло гораздо серьёзнее, пригоревшая греча никак не хотела с ним расставаться. Наконец, я не выдержал, пошёл в столовую и отнял у накрывальщиков-мойщиков нашего взвода «Фейри». Сильно, конечно, сказано – отнял, скорее, позаимствовал, тем более, свою работу они уже заканчивали. Нам с Андреем ещё предстояло облагодетельствовать роту «вечерним чаем».
Помимо традиционных завтрака, обеда и ужина на корабле был предусмотрен «вечерний чай». Ровно в двадцать ноль-ноль личный состав роты (точнее, тех, кого сумеют найти) в четвёртый раз за день сгоняли в столовую и вручали каждому стакан чая и белый хлеб с маслом. Лично меня находили редко, в это время я предпочитал играть в настольный теннис в учебном классе, который располагался палубой выше. А выпить чашку нормального чая с нормальной булочкой без плесени я мог в любое время дня и ночи, было бы желание.
Женя велел нам взять только что отмытый от гречи лагун, высыпать в него большую пачку чая, набрать воды и поставить на огонь. После этого я снова резал хлеб, а Андрей делил масло на каждый из четырёх взводов. Когда жидкость в лагуне закипела, мы спустили его на пол, и Женя стал разливать чай по котелкам огромным алюминиевым половником.
После «вечернего чая» роте предстояла «вечерняя прогулка». Один раз я видел, что это такое. Людей выстраивают повзводно в две колонны, и они наматывают круги по пирсу. Пока наши товарищи «гуляли», мы с Андреем в очередной раз отмывали котелки и лагун.
- На сегодня почти всё, - сказал Женя. – Осталось палубу вымыть и до завтра свободны. Завтра в шесть прих;дите сюда.
До того, как лечь спать я развлёк себя тем, что сходил на построение по случаю спуска флага, хотя, мог этого и не делать, так как официально был в наряде.
Подъём на корабле ровно в шесть утра, но уже за десять минут до означенного времени в кубрике начал раздаваться грохот выдвигаемых из-под коек рундуков. Некоторым товарищам, похоже, не спалось, и они торопились поскорее начать новый день.
Я открыл глаза и обнаружил себя на закреплённой за мной нижней койке, лёжа на спине. Первое что, я увидел, было лицо моего друга Сани, нашего ротного старшины. Он свесился с верхней койки и смотрел на меня. Смотрел долго, вероятно, пытался вспомнить, где раньше видел эту заспанную, мятую рожу.
- Вьетнамец3! – произнёс он, наконец. – Ты зачем меня ночью пи…л?
- Не понял? – тогда я действительно его не понял.
Понимание пришло ко мне несколько позже. Дело в том, что Санёк является обладателем весьма плотной комплекции, и койка под ним значительно провисала. По этому, ворочаясь во сне, я всё время задевал его то коленом, то плечом.
- Команда встать, койки заправить! – возвестила общекорабельная громкоговорящая связь.
Я поднялся с койки, встал на холодную, покрытую синим линолеумом палубу босыми ногами и начал одеваться. Все мои товарищи, также как и я, облачались в тренировочные костюмы, им предстояла утренняя зарядка на пирсе. Я посмотрел в иллюминатор. За ним было хмурое, сырое утро. На набережной не было ни души. Лишь огромный серый кот, презрев непогоду, сидел на баке ошвартованного рядом тральщика и умывался. В этот момент я подумал, очень даже неплохо, что мне не надо идти вместе со всеми на пирс.
Дверь в камбуз была заперта. Но обрадоваться этому обстоятельству мы с Андреем толком не успели, пришёл Женя и открыл её. Оказавшись внутри, я услышал какой-то шорох и грохот падающей на пол посуды. Это крысы, хозяйничавшие в камбузе в отсутствие человека, почуяли его приближение и начали разбегаться по своим норам. Я даже успел заметить в одном из углов лысый крысиный хвостик.
- А что вы кота не заведёте? – спросил я Женю. – На тральщике он есть, сам только что видел.
- Я просил, кстати, их одолжить кота на недельку. Больше и не надо. Потом его все подкармливать начнут, он обнаглеет и крыс ловить перестанет. Пока, вот, не дают.
Женя поставил в магнитофон свою любимую кассету «Кабриолета», нажал на «play» и стал отдавать распоряжения. Андрея он отрядил резать хлеб, а мне указал на чугунную сковороду, покрытую внушительным слоем жира:
- Ночью эти козлы, Дима с Олегом, рыбу ловили и жарили. Отмой, пожалуйста.
На мытьё этой сковороды я убил где-то час. Опять же в моём распоряжении была только холодная вода, а «Фейри» просить было не у кого. Собственно, сковорода так и осталась жирной. Её я задвинул как можно дальше, чтобы меньше попадалась коку на глаза. Затем тщетно пытался отмыть руки от жира.
Пока я возился со сковородой, Андрей успел почистить лук, и теперь доставал Женю вопросом, куда девать ошмётки.
- Без палева в люмик, - ответил кок улыбаясь.
- Куда?
- Да в люмик всё выбрасываешь, только осторожно, - уточнил Женя.
- Куда-куда?
В конце концов, ему пришлось взять у Андрея миску и продемонстрировать, как надо с ней поступить. Он подошёл к иллюминатору, высунул в него голову, убедился, что со «Смольного» в сторону систершипа вроде бы никто не смотрит, и высыпал содержимое миски за борт.
Олег принёс откуда-то брикеты порошкового киселя, высыпал их на стол и стал показывать, что мне с ними делать:
- Берёшь киянку и х...чишь по пачке. Вот так, - последовало несколько мощных ударов по брикету. – Теперь разворачиваешь, разминаешь и бросаешь в лагун.
Мне ничего не оставалось, кроме как мять жирными руками розоватый порошок. Утешала одно, пить этот кисель я точно не буду.
Когда мы с Андреем вовсю наслаждались отмыванием лагунов после завтрака, в камбуз прибежал офицер с погонами капитан-лейтенанта, похожий на разгневанного суслика. Его праведный гнев был направлен на кока Женю:
- Женя, какого х… не был на подъёме флага?!
- Ээээ… Трищ капитан-лейтенант, я большого сбора не слышал…
- Не п...ди! Всё ты прекрасно слышал! К тому же сам за временем следить должен.
- Серьёзно не слышал! – Женя тоже повысил голос. – И вообще, я от плиты отойти не могу, мне роту дармоедов-курсантов кормить надо! Вот всё на х… брошу и пойду флаг поднимать!
- Вы, я смотрю, товарищ старшина второй статьи, совсем ох…и, - офицер вдруг перешёл на «вы», - будете наказаны.
- Да насрать! – отрезал Женя и повернулся к плите.
Кап-лей тоже повернулся и вышел. Я был в шоке. Вот вам и дисциплина с субординацией.
- Мне три месяца до дембеля осталось, - Женя поймал мой недоумевающий взгляд. – Ни х... он мне не сделает.
Несколько минут спустя в камбузе появился ещё один начальник, рангом пониже – старший мичман. Но именно перед ним Женя чуть ли не встал по стойке «смирно».
- Так, - произнёс старший мичман, осмотревшись вокруг. – Кого тут за что вые...ть?
Когда начальник грозится «вые...ть» подчинённого, верить ему не стоит. Не может он этого сделать, такой вид наказания дисциплинарным уставом не предусмотрен.
Взгляд старшего мичмана остановился на нас с Андреем.
- Кто такие? – спросил он.
- Сту... эээ... курсанты ГМТУ, - я постарался на всякий случай сделать лицо посерьёзнее. – На военных сборах тут.
- Ага! Курсанты! – старший мичман заметно оживился. – Ну-ка, за мной, парни!
Он отвёл нас в трюм. Там было очень сыро, едва горел тусклый свет. На полках и стеллажах в огромном количестве располагались консервные банки, а на палубе лежали мешки с различными крупами и картошкой.
Раз в два-три дня к кораблю подъезжал продуктовый фургон со склада Ленинградской военно-морской базы, и продовольственный трюм пополнялся. На разгрузку машины нашу роту отряжали почти в полном составе. Участвовать в этом мероприятии было очень выгодно: проявивших особенное усердие и рвение мичман мог чем-нибудь премировать, скажем, двумя банками сгущёнки. А если скомуниздить ещё пару банок сгущёнки, получалось уже четыре банки... Впрочем, не мне вас арифметике учить.
- Да уж, если от пирса нас оторвёт, с голоду не помрём, - оценил я количество провизии. – Автономность по запасам продовольствия у корабля большая.
- Это точно, - согласился старший мичман. – Только если без кадетов. Эти всё сразу сожрут. Так, парни, берём каждый по мешку картошки и тащим к ванной, знаете, где это.
Несколько дней спустя на корабле появилась рота кадетов, и я убедился, что он не шутил. Кадеты – вечно голодный народ, в отличие от нас всегда требовали добавки в столовой, при этом, так же как и мы, постоянно что-то жевали в кубрике. Один раз сам видел, как мама с папой одного из них подкатили прямо к трапу на «опеле» и вручили своему чаду два здоровых пакета продуктов. Донести до своего кубрика он их не смог, его товарищи растерзали эти пакеты ещё в коридоре.
Мешок картошки, который мне предстояло переть на три палубы выше весил примерно столько же, сколько я сам. Мы с Андреем справедливо рассудили, что гораздо сподручнее будет вдвоём дотащить один мешок, а затем вернуться за другим. И то мы чуть не надорвались. А когда пошли за вторым мешком, дверь в трюм была уже заперта. Нельзя сказать, что мы сильно расстроились этому обстоятельству.
Целый день мы что-нибудь мыли, таскали, оттирали, резали, чистили и снова мыли. И всё под нескончаемые рулады группы «Кабриолет». Когда в семнадцать ноль-ноль пришли наши сменщики со второго взвода, я понял, что на этом корабле мне больше ничего не страшно.
А кисель я потом три дня не пил.
Предпоследний день сборов. Я снова рабочий по камбузу. Снова в напарниках у меня Андрюша. Я только что порезал хлеб, сижу на пне для рубки мяса, смотрю, как кадеты отмывают от каши котёл. Теперь всю грязную работу выполняют они. Рядом со мной магнитофон, я переставляю кассеты, ди-джеем, стало быть, работаю. Кассету с «Кабриолетом» спрятал как можно дальше. Интересно, Женя её потом вообще нашёл?
В камбузе появляются ребята из второго взвода с видеокамерой, фиксируют события «для истории». Я подвожу их к столу для резки хлеба, беру буханку с дырой в боку, разламываю пополам и вплотную подношу к объективу камеры:
- Вот, продукция жизнедеятельности крыс.
- Также прошу зафиксировать, что хлеб плесневелый, - говорит «режиссёр» фильма своему «оператору».
Они уходят, я возвращаюсь в исходную позицию. Ко мне подходит Андрей:
- Надо консервные банки открыть.
- Не видишь, я занят, - меняю в магнитофоне кассету «Кино» на «Короля и Шута» и нажимаю на «play».
Прибегает дежурный по роте:
- Все наряды на сегодня отменены. Приказано всем приводить себя в порядок, готовиться к присяге.
- А жрать мы, что на ужин будем? – в окошке появляется голова дежурного по столовой.
- Кто приказал? – спрашиваю дежурного.
- Акопян.
- Ааа... Акопян...
Капитан первого ранга Акопян – человек серьёзный. Если он приказал, надо подчиняться. Оставляю обоих дежурных препираться друг с другом, сам иду в душ. Наши военные игрища подходят к концу. Завтра присяга, и по домам.
_________________________
1 Период вахты с 3.00 до 7.00 утра. В это время дико хочется спать. Я подпирал дверь табуреткой, чтобы неожиданно не зашёл проверяющий офицер, и ложился, не раздеваясь, поверх одеяла.
2 Пост энергетики и живучести.
3 Одно из моих прозвищ. Ху До Шин.
ПЕРВОЕ, ВТОРОЕ И КОМПОТ
Стоит только оказаться на кухне учебного центра Военно-Морского Флота в Севастополе , оборудованной по аналогии камбуза, как миф о том, что моряки едят лишь макароны по-флотски, тут же испаряется.
Здесь готовят водолазов и обучают настоящих коков на корабли для всего ВМФ - на Северный и Черноморский флот, на Тихий океан. Лучших коков! Этот учебный центр считается самой крутой базой, единственной на флоте, поэтому сюда направляют ребят со всей России .
Заходим на кухню - все кипит, булькает, жарится. Здесь чистят картошку и следят за бульоном парни из Сочи , Самары , Краснодара , Красноярска , Волгограда , Набережных Челнов . Крымских в этом призыве нет.
Познав азы кулинарной науки, 60 курсантов сдают экзамены. Традиционно тянут билет, который состоит из пяти вопросов: три вопроса по теории, практическое задание и пятый вопрос - определение выхода того блюда, которое приготовил курсант. За 4 месяца надо все выучить - чтобы от зубов все отскакивало.
По теории надо знать первичную обработку продуктов, организацию питания в части, технологию приготовления блюд и, конечно, санитарно-гигиенические требования, - рассказывает «КП » заведующий учебным кабинетом подготовки поваров Юрий Варнавин .
Фуа-гра и стерлядь под икорным соусом готовить не приходится. На флоте все просто, но вкусно и сытно. Кок обязан уметь готовить холодные блюда, все виды супов, мясо, гарниры, сладкие блюда.
На корабле продукты выдают по накладной, вот из определенного ассортимента и надо приготовить первое, второе и десерт. Моряки - не кисейные барышни, но разнообразие в меню необходимо. Готовят, чтобы меню было сбалансированным и не повторялось каждый день.
В основном на корабле подают борщ, солянку раз в неделю, картофельные супы с крупами, рассольник. Из вторых блюд: котлеты, шницеля, отварное, запеченное или тушеное мясо и птица, рыба. А из сладких блюд в меню булочки и компот, - уточняет Юрий Варнавин.
НА КАЖДОМ КОРАБЛЕ СВОЙ БОРЩ
Как раз в день сдачи экзамена «Комсомолке» и посчастливилось побывать на святая святых поваров - кухне.
Без суеты и нервозности каждый здесь занимается своим делом - готовит то блюдо, которое досталось по билету. Кому-то предстоит приготовить салат из капусты, кому-то гороховое пюре.
Мне вот повезло, по билету досталась свекольная икра. Сейчас натираю на терке вареную свеклу и добавлю туда лук. А так, в принципе, нас всему обучили, и могу справиться с любым блюдом, главное готовить с душой, - улыбается 19-летний судомеханик из Новороссийска Лев Кузнецов .
Со вторыми блюдами все достаточно просто - мясо порезал, потушил, а вот с первыми приходится повозиться. Дольше всего осваивал время приготовления - когда и что закидывать и сколько варится, - говорит 20-летний Илья Кириленко из Анапы .
На каждом корабле свои премудрости и вариации готовки. К примеру, как сварить «правильный» борщ. Илья научился готовить его так: делается пассировка - жарится лук, морковка, туда добавляются свекла и томатная паста. Все это варится и добавляется немного уксуса для насыщенного бордового цвета. Отдельно с бульоном варит картошку. В конце все смешивает. Из приправ - перец, соль, лаврушка.
По мне, так самое сложное - сварить рассольник. Надо подбирать ингредиенты, мясо сперва тушится для вкуса, потом достается и варится. На 18 человек требуется приготовить 8 литров супа, а на 40 человек - литров 20. Но мы друг другу помогаем. В девять утра начинаем готовить, и к обеду заканчиваем, в 14.00 уже садимся кушать, - отчитывается 19-летний Дмитрий Богомолов из Красноярска.
Коронное блюдо 20-летнего Вадима Калайдина из Саратова - плов. Сначала обжаривает мясо, затем готовит овощи - обжаривает на масле лук и морковь, потом добавляет мясо, рис, немного обжаривает. Заливает водой и тушит. Плов готов!
СУХАРИ ВО ВРЕМЯ КАЧКИ
И не скажешь, что когда-то у многих из этих ребят первым блюдом в жизни была подгорелая яичница. Зато сейчас все такое румяное, красивое и аппетитное - впрямь ювелирная работа! Взять хотя бы блинчики. Не у каждой хозяйки получатся такие: один в один, ровные, светло желтого солнечного цвета. Каждый блин курсант смазывает кусочком сливочного масла, отчего они становятся такими маслеными и лощеными. А всего делов-то: в несколько литров молока добавляется погашенная сода, соль, сахар по вкусу и постепенно насыпается мука - до консистенции жидкой сметаны. На 5 литров теста получается полсотни румяных блинов.
Ребята не всерьез жалуются - за время учебы набрали по 10 килограммов! И не только потому, что во время готовки приходится пробовать блюда, а потому что кормят хорошо.
После обучения будущих коков ждет распределение - кто поедет на север, кто на восток, кто останется на Черноморском флоте. Точно известно одно, что все курсанты попадут на военные корабли, которые будут выходить в море, вот там то и понадобится все мастерство не только вкусно накормить экипаж, но и суметь приготовить блюда в порой совсем непростых условиях.
Кстати, говорят, что при совсем уж сильной качке коки отдыхают. В шторм и кусок в горло не лезет! Морякам для борьбы с «морской болезнью» выдают специальные сухари.
КСТАТИ
Понятие камбуз сформировалось в XV веке. Тогда камбуз был деревянным навесом, располагавшимся на верхней палубе корабля.
Сейчас в зависимости от размера судна камбуз размещается в отдельном помещении. В отличие от кухонного помещения на суше, камбуз специально оборудован для смягчения качки. В частности, на кораблях могут использоваться печи на карданном подвесе, а еще печи оборудуются специальным ограждением так, чтобы с них невозможно было ни чему упасть. Да и саму печь, когда она весит 1,5 тонны, уронить трудно. Кстати, и формочки для выпекания хлеба в печи соединены между собой, чтобы они не болтались хаотично во время шторма.
В ТЕМУ
А почему собственно поваров на флоте называют коками? Слово это голландское, а так как Петр I учился строить корабли именно там, то многие названия на наш флот он перенес оттуда, в том числе и название судового повара - кок.
Да, хочется поговорить о камбузе, потому что это более весомая вещь, чем сухопутные аналоги. Реально, еще древние римляне или греки, путешествовавшие по своему плоскому миру, были бы со мной согласны в плане того, что на суше все проще. А с триремы или любой другой посудины хрен ты куда денешься.
Между тем кухня, то есть камбуз на корабле – это не старое дело. Люди плавали по морям сотнями лет, а вот готовить на них еду начали сравнительно недавно. Те же древние греки и римляне, путешествовавшие вдоль берегов, на ночь обязательно приставали к берегам и там разводили огонь и готовили себе пищу.
А сам камбуз появился много позже. И сразу обрел жутковатую славу. Чего стоят названия «Чистилище», «Комната страха», «Царство скверны».
Доподлинно известно, что камбузов не было и на судах Колумба. Каких-то там 400 лет тому назад. Ежедневной раздачей пищи, занимались провиантмейстер, называемый также засольщиком, и баталер, ведающий бочонками с водой, вином и бренди.
Чем кормились матросы? В зависимости от состояния кармана судовладельца.
Сухари. Это была основа. Понятно, что на деревянных парусниках печей для выпечки хлеба не предусматривалось, а если бы и были, сколько бы пришлось тащить с собой угля и дров? Так что да, морские сухари.
Здоровенные ломти, такие твердые, что их едва удавалось разбить молотком. В зависимости от муки, используемой для их изготовления, сухари различались по виду и по вкусу. Английские были светлыми, так как выпекались из пшеницы и кукурузы.
Шведский «кнекброд», "хрустящий хлеб" за свою твердость и конфигурацию получил название "оселок", поскольку имел форму бублика. Немецкие "кналлеры" ("трескуны") выпекались из ржи и были излюбленным сортом сухарей у моряков.
Кроме того, имелись также особые сухари двойной закалки. Для самых далеких путешествий. Их называли также бисквитами, что по-французски означает: "печенные дважды".
Но даже высушенные до предела, до звона, сухари, в условиях моря-океана, под действием постоянной сырости быстро плесневело. Или привет черви и прочие простейшие. И это несмотря на то, что уже в 18 веке сухари начали укупоривать в банки.
В таких случаях пораженные червями сухари просто слегка размачивались морской водой и снова пропекались в обычной печи. Ну как бы получались те же сухари, но с мясной приправой в виде печеных червей. Приятного, так сказать, аппетита.
Вообще корабельный сухпай состоял из простейших вещей, которые не требовали особых условий хранения. Вяленое или соленое мясо, соленое сало, сухари, твердый сыр, растительное масло, алкоголь, сушеные овощи, уксус.
Кстати, уксус – это был не приправа, а средство обеззараживания. Приправой было вино, пока не прокиснет и превратится в уксус, и чуть позже (через 300 лет) – ром или аквавит.
Кстати, рецептик такой под ром могу подкинуть. Британский. Назывался десерт «собачье пирожное». Был весьма популярен на флоте Ее Величества королевы Виктории.
Сухари, точнее, их остатки, растирали в мелкую крошку, далее в крошку добавляли сало и сахар, перетирали в ступке (например, для табака) и разбавляли все это водой. Получалось жирновато-сладковатая паста, которой дали довольно диковинное название "собачье пирожное".
Есть мнение, что морской пудинг произошел именно от «собачьего пирожного», поскольку ну есть что-то общее в рецептах.
Приготавливался пудинг из муки, сахара, изюма и топленого сала, замешанных на воде. Затем это тесто закладывалось в парусиновую сумку. Сумку завязывали, прикрепляли к ней опознавательную бирку и вместе с пудинговыми сумками других бачков опускали в большой камбузный котел. Но это появилось тогда, когда на кораблях прочно приписались котлы для приготовления пищи.
Ну, вообще, лет 400 назад на корабле редко варили еду, а съедобную и того реже. Первое изобретение для камбуза - это открытый очаг с кирпичным подом, засыпанным песком. Обычно подвешивался один котел, в котором и готовилось едово.
Самым распространенным рецептом была полукаша-полупохлебка (в зависимости от количества воды, которую можно было на блюдо потратить) их крупы и солонины.
Можно было варьировать. Горох, чечевица, перловка, бобы, рис, просо – в зависимости от региона. И солонина. Можно было добавить при наличии оливкового и иного масла.
На кораблях старых времен была такая должность – бачковой. Это по-своему несчастный человек, в обязанности которого входило получение на некоторое число матросов пищи и – самое главное – мясной порции.
Ром баталер выдавал лично каждому матросу. Как говорится, ром – это святое.
А вот кок в морском фольклоре не пользовался авторитетом. Даже наоборот, прозвища, которыми награждали его, обычно были более чем обидными.
Но тут стоит просто разобраться в том, почему кок был осуждаемой фигурой. Наверное, стоит ради справедливости отметить, что корабли того времени не отличались огромными размерами и были реально ограничены в грузоподъемности.
Каким был камбуз в условиях вечной нехватки пресной воды?
Грязное, зловонное помещение, посередине которого стояла кирпичная плита. На остальной площади размещались кухонные столы, колоды для рубки дров и разделки мяса, бочки и баки, котлы, полки с горшками, поленницы дров, мешки и запасы провизии.
И посреди всего этого ада царствовал кок. Точнее, пытался что-то такое приготовить. Понятно, что в подавляющем большинстве случаев для команды также готовили всего одно блюдо. И не лучшего качества.
Отсутствие воды порождало антисанитарию. Отсутствие нормальных условий хранения порождало толпы крыс. Ну и так далее.
Кок на парусном корабле был фигурой одиозной. Неуважаемой, проклинаемой, часто коков топили (по глупости в основном), но положения дел это не улучшало. Понятно, что шеф-повар из ресторана не пойдет служить коком на парусник.
Тем не менее, кое что готовили. Приведу несколько рецептов в довесок к «собачьему пирожному» и гороху с солониной.
Кстати, на второй день после гороха с солониной вполне могли подать солонину с горохом. Морской юмор, да. И одновременно реалия жизни.
Русские корабельные щи.
Берем котел. Он у нас один, потому все делаем в нем. Для начала валим в котел свиное сало, квашеную капусту, репчатый лук, морковь и корень петрушки и все это обжариваем.
Рыбу (вообще неважно какую, какую смогли поймать) рубим на куски и тоже слегка обжариваем в этой красоте.
Затем добавляем воду и доводим до кипения. Добавляем растительного масла, соли, перца и в принципе зовем бачковых. Щи готовы.
Нормально? Ну знающие скажут – есть можно. Соглашусь. А как насчет потажа? Ладно, его на десерт оставим.
Похлебка.
Берем котел, забрасываем в него сало или масло и лук. Много лука. Есть чеснок – много чеснока. И полезно, и надо будет запах отбить. Обжариваем. До румяного цвета.
Потом заливаем воду и кидаем куски солонины. Не очищая и не вымачивая, ибо вода – это ценность. И так сойдет. Варим час-полтора.
Когда солонина разварится до состояния, что ее можно жевать, идем в баталерку и берем мешок. Неважно с чем. Горох, чечевица, перловка. Любое, что можно сварить. Засыпаем, как есть, с червями и личинками, нечего белком разбрасываться. Варим!
Потом самое сложное. Надо взять из запасов перца и лаврухи и добавить ровно столько, чтобы отбить запах. Все, норм. Еда готова.
Понятно, что при таком «меню» приход цинги - вопрос времени. И тогда в бой идет еда, которую легко мог проглотить любой цинготник с кровоточащими деснами и шатающимися зубами.
Лабскаус.
Говорят, рецепт от викингов еще пришел. Не верю, этим бравм парням проще было пришибить заболевшего, недели так заморачиваться.
Берем пайку солонины и развариваем. Это часа 2-3. Разваренную солонину мелко-мелко режем, добавляем также мелко порезанную соленую селедку и растираем пестиком в ступке. В получившееся нечто валим от души перца (соли там уже достаточно), разбавляем водой и ромом. Первое – чтобы можно было проглотить, второе – чтобы не воняло так.
Правда, стоит отметить, что лабскаус вопроса избавления от цинги не решал совершенно. В море солонина все равно постепенно протухала и воняла как покойник. Да, когда при Наполеоне в обиход вошли мясные консервы, их не зря в британском флоте прозвали "дохлый француз".
Ну и конечно, потаж. Самое проклинаемое блюдо каперов, пиратов и чайных клиперов. Блюдо готовилось, когда запасы провизии подходили к концу, а пополнить их возможности не было.
Потаж готовился очень просто. Брался котел воды, куда закидывалось все, что оставалось на борту. Крысы, червивые сухари, червивая мука, объедки, рыбьи хвосты и так далее.
Обычно за приготовлением потажа следовал бунт команды, но…
Мир парусных кораблей несколько отличался от цивилизованного мира. И в первую очередь – едой.
Горячая пища на парусниках доставлялась с камбуза в кубрик команды именно в бачках. Из них же и если, поскольку миски на корабле – та еще роскошь. Во время еды каждый матросик поочередно запускал ложку прямо в общий бачок. Тот, кто не выдерживал ритма и лез вне очереди, получал ложкой по пальцам или по лбу.
В целом, все так санитарно и гигиенично, что слов нет.
Но это половина апельсина! Ладно, качество еды. А как насчет качества воды? Понятно, что чаще всего команда получала дешевые и не совсем доброкачественные продукты. Солонина, бобы, крупы, сало… Но и вода, которую в основном набирали в лучшем случае, из потровых колодцев, а в худшем – из ближайших речек, тоже не была подарком.
Главное – ее не хватало. И она довольно быстро портилась в единственной на то время таре – деревянных бочках.
Учитывая, что самым распространенным консервантом была соль, то и вопрос съедобности соленого мяса тоже не стоял. Просто потому, что его по-хорошему надо было вымачивать все в той же пресной воде. Которой напрочь не хватало, и которая к тому же быстро портилась, особенно в жарких широтах.
С каждым месяцем плавания вода становилась все более густой и вонючей. В дальнейшем деревянные водяные цистерны были заменены железными. Однако до сих пор вода на корабле считается ценностью: человек может неделю, а то и больше преодолевать голод, но ежедневно должен выпивать некоторый минимум воды.
В целом же приготовление еды на кораблях прежних времен было делом не самым забавным и благодарным. И тут даже не в кораблях и коках дело.
Точнее, в основном, в кораблях. Еще точнее, как я уже заметил – в их размерах. Если у нормального и любящего людей кока нет должного количества кухонной посуды, то никакими карами не заставить его творить чудеса. А нехватка воды сводит на нет все мечты о «вкусной и здоровой» пище.
Я вот не знаю, как у англичан было с их традиционным «файв-о-клоком», то есть, вечерним чаем на кораблях. Наверное, это был не самый вкусный напиток. Повторяющий то, что было на обед, только в разбавленном виде.
Плюс постоянная экономия воды.
На судах Васко да Гама при плавании в Индию на каждого матроса полагалось в день:
680 граммов сухарей;
- 453 грамма солонины;
- 1 литр воды,
- 40 граммов уксуса,
- 20 граммов масла оливкового,
- лук, чеснок, сушеные и свежие овощи.
Наверное, потому Васко да Гама вернулся обратно. А вот пример еще одного рациона. Матроса английской экспедиции на транспорте "Баунти", которая закончилась мятежом и высадкой капитана:
3 килограмма 200 граммов галет;
- 1 фунт солонины (450 грамм);
- 160 граммов вяленой рыбы;
- 900 граммов гороха или круп;
- 220 граммов сыра;
- вода, ром.
Могу для сравнения привести паек русского матроса времен Екатерины Второй. С «Баунти» в одно время фактически.
Русскому матросу на месяц полагалось:
- 5,5 кг мяса говяжьего в виде солонины или свежего;
- 18 кг сухарей;
- 4 кг гороха;
- 2,5 кг гречки;
- 4 кг овса;
- 2,5 кг масла;
- более 0,5 кг соли;
- 200 г уксуса;
- 3,4 л водки (28 чарок).
Потаж на русских кораблях не варили…